В период пандемии Артур Айсаев очно принимал пациентов и в ноябре 2020 года заразился коронавирусом. Впоследствии он умер от осложнений болезни. Семья обратилась в суд за признанием его смерти страховым случаем. Он был психиатром и работал в ГБУЗ Астраханской области «Областная клиническая психиатрическая больница», и его семья претендовала на ковидные выплаты, обещанные Президентом родственникам всех погибших медиков.
Как всё происходило?20 ноября 2020 года Айсаев вёл приём пациентов, а затем отпросился у заведующей отделения из-за плохого самочувствия. Он приехал домой, как и обычно, на собственном автомобиле. Вечером состояние здоровья ухудшилось, и с 21 ноября 2020 года он находился на амбулаторном лечении дома. 29 ноября 2020 года ввиду резкого ухудшения состояния – после многочисленных отказов скорой помощи в госпитализации – его наконец положили в реанимационное отделение ГБУЗ АО «АМОКБ» (далее - Александро-Мариинская больница), где он через несколько часов скончался.
По закону в случае смерти медицинского работника работодатель обязан незамедлительно собрать комиссию с участием представителей Роспотребнадзора и Фонда социального страхования, и в течение трёх дней те должны вынести обоснованное заключение, была ли гибель связана с работой или нет. В декабре 2020 года супруга умершего обратилась к руководству психиатрической больницы, чтобы узнать результаты расследования несчастного случая. Однако больница полгода не предпринимала никаких действий. А по результатам запоздалого расследования – проведённого лишь весной 2021 года – Комиссия «ОКПБ» пришла к абсолютно необоснованным выводам.
Допущенные Комиссией нарушения сроков расследования, волокита, ошибки в документах, отсутствие доказательств, подтверждающих истинность и логичность выводов, указанных в документах, породили серьёзные неустранимые сомнения в том, действительно ли Айсаев не мог инфицироваться новой коронавирусной инфекцией на рабочем месте. Согласно разъяснениям Минздрава, в вопросе страховых выплат все сомнения должны толковаться в пользу медицинского работника. В случае Айсаева расследование не проводилось полгода, а комиссия в апреле 2021-го в итоге признала, что его смерть никак не была связана с врачебной деятельностью. За столь длительное время в разы снижается вероятность достоверного определения того, с кем контактировал умерший в период вероятного заражения, в каком состоянии здоровья находились все его пациенты, не говоря уже о том, что патогенные микроорганизмы не сохраняются на рабочем месте – а именно их наличие или отсутствие должна устанавливать комиссия. Свидетели ухудшения здоровья умершего забудут, были ли симптомы COVID-19 у пациентов, присутствовавших на приёме у заразившегося врача.
Старший юрист Института
Виталий Исаков, выступивший представителем вдовы и дочери умершего, отмечает, что заключение, которое в итоге было выдано по факту смерти Айсаева, было основано на домыслах, а не на фактах. При этом в самом его тексте присутствует огромное количество ошибок.
Несмотря на всё это в октябре 2021 года суд первой инстанции отказал семье погибшего в признании его смерти страхом случаем. 12 января 2022 года вышестоящий суд отказал в удовлетворении нашей жалобы, согласившись с доводами суда первой инстанции. В апреле 2022 года подана кассационная жалоба.
Суд кассационной инстанции вынес решение не в пользу семьи врача. Юрист Института Виталий Исаков подробно проанализировал его выводы.
После отказа Верховного Суда рассматривать кассационную жалобу Любови Айсаевой юристы Института оспорили конституционность норм Трудового кодекса и Закона о страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний в Конституционном Суде.
Учитывая, что к моменту судебного разбирательства достоверные сведения о контактах Артура Айсаева с пациентами были утрачены, обеспечить эффективную судебную защиту прав заявительницы могла бы презумпция страхового характера профессионального заболевания. Все сомнения толковались бы в пользу слабой стороны страховых отношений — пострадавшего или его родственников. Как показало дело заявительницы, отсутствие такой презумпции в законе приводит к тому, что суды перекладывают риск отсутствия доказательств на членов семьи погибшего, даже если это стало следствием нарушения сроков расследования со стороны работодателя и медицинских организаций.
В результате система социального страхования утрачивает гарантийный характер, а суды вместо защиты права на безопасные условия труда и социальное обеспечение создают препятствия в его восстановлении. Фактически родственники погибшего застрахованного лица оказываются в таком же положении, как если бы оно вовсе не участвовало в системе обязательного социального страхования. Подобная ситуация, помимо прочего, стимулирует недобросовестное поведение работодателей в виде затягивания сроков расследования и сокрытия обстоятельств профессионального заболевания.
25 апреля 2024 года Конституционный Суд принял отказное
определение, сославшись на то, что оспариваемые нормы не были применены судами.
Читать анализ.