7 ноября 2023 года Институт подал жалобу в Конституционный Суд на 45 страницах с приложениями на 113 страницах. 10 ноября жалоба была зарегистрирована Судом и передана на изучение Секретариата. В нашей жалобе в Конституционный Суд мы оспариваем законодательство об иностранных агентах, которое существенно препятствует проведению научных исследований в области конституционного права.
Основная проблема, на которую жалоба обращает внимание Конституционного Суда –закон не позволяет разграничить научную и политическую деятельность. Дефиниция политической деятельности и её формы практически совпадают с научной деятельностью и её формами. Хотя закон и предусматривает оговорку, что наука не может быть политической, разграничить "политику" и "науку" на практике невозможно.
Например, закон определяет политическую деятельность как деятельность в таких сферах как государственное строительство, федерализм, защита основ конституционного строя, развитие политической деятельности, деятельности органов публичной власти и т.д. Формами выступают - публичные дебаты, дискуссии, выступления, обращения к органам власти, распространение мнений о решениях, принимаемых органами власти, а также формирование общественно-политических взглядов и убеждений.
Дефиниция политической деятельность и её формы полностью совпадают с предметом науки конституционного права, а также формами такой деятельности: учёные и эксперты проводят публичные обсуждения, дебаты, дискуссии, круглые столы и тем самым влияют на формирование взглядов и убеждений.
Это противоречит постановлению КС от 8 апреля 2014 года № 10-П: тогда КС говорил, что научная деятельность даже при наличии иностранного финансирования не может признаваться политической.
Институт был включён в реестр НКО-иноагентов за:
– научно-экспертные заключения amicus curiae в КС;
– публикацию аналитических и экспертных докладов, мнений и точек зрения;
– проведение дискуссий, семинаров и круглых столов;
– подписание петиции о правовой экспертизе Венецианской комиссии о поправках к Конституции;
– обращение в государственные органы;
– а также за разработку законопроекта по мотивам постановления КС – изменений в Федеральный закон «О реабилитации жертв политических репрессий».
Минюст отнёс это к политической деятельности, которая финансируется иностранными источниками.
Закон об иноагентах в той или иной форме существует в российском законодательстве с 2012 года и до лета 2021 года Минюст всю перечисленную деятельность признавал научной, а не политической.
Мы также оспариваем нормы нового закона об иностранном влиянии. Институт был включён в реестр иноагентов летом 2021 года. Тогда деятельность НКО-иноагентов регулировалась только законом об НКО. С декабря 2022 года действует новый закон – об иностранном влиянии. В жалобе мы оспариваем конституционность двух законов: как старую редакцию закона об НКО
[1], так и закон об иностранном влиянии, который в точности повторяет дефиницию и формы политической деятельности закона об НКО
[2]. Иными словами, законодатель просто перенёс эти положение в новый закон. Устойчивая практика КС, а также положения Закона о КС позволяют оспаривать нормы закона, утратившие силу, а также те нормы, которые просто воспроизводят (повторяют) это регулирование.
Главная особенность и отличие этой жалобы от всех остальных - её правовая аргументация. Мы говорим не только о правовой неопределённости самой дефиниции, но и том, что статус иноагента
умаляет (часть 2 статьи 55 Конституции) права научных организаций, а также свободу научного творчества. Как правило, КС и заявители рассматривают статус иноагента как
ограничение права (часть 3 статьи 55 Конституции), то есть само право никуда не исчезает, а лишь продолжает существовать, но с рядом ограничений. В случае со статусом иноагента для научных организаций, мы говорим именно об
умалении этого права – институциональные возможности организации сокращаются настолько, что заниматься научной деятельностью становится невозможно и слишком обременительно для организации.
В жалобе также поднимаются и другие проблемы:
во-первых, дискриминация: получать иностранное финансирование могут и государственные научные организации, но их нельзя включать в реестр иноагентов;
во-вторых, нарушение права на судебную защиту: государство требует от организации доказывать, что она не является иноагентом, а судебная проверка сводится лишь к формальному подтверждению полномочий Минюста;
в-третьих, произвол Минюста: закон наделяет Минюст правом включать в реестр иноагентов, но при этом не устанавливает чётких требований к процедуре. Решение о включении в реестр носит непредсказуемый характер для научной организации, а процедура не отвечает базовым требованиям о правовой определённости и прозрачности.
Суд вынес отказное определение, в котором нет ответа ни на один наш аргумент. Подробный разбор текста – на сайте Академии. [1] Пункт 6 статьи 2 (абзацы 1 – 11) Закона об НКО, поскольку не позволяют разграничить научную деятельность в сфере конституционного права от политической деятельности, а перечисленные формы политической деятельности могут распространяться и на научную деятельность; пункт 10 статьи 13.1 этого же закона – в той мере, в какой они наделяют Минюст ничем неограниченным административным усмотрением по произвольному включению некоммерческих организации в реестр иноагентов; а также пункт 10 статьи 32: эта норма возлагает бремя ответственности за выявление в своей деятельности признаков политический деятельности на некоммерческую организацию при отсутствии для этого объективных оснований.
[2] Институт дополнительно оспаривает пункты 2, 3, 4, 5 статьи 4 Федерального закона «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием» (далее – закон об иностранном влиянии), поскольку оспариваемые положения Закона о некоммерческих организациях без каких-либо изменений были перенесены в новый закон, сохраняя свою силу в настоящее время.