Было ли исполнено решение Конституционного Суда 2014 года?←Вернуться к жалобе
Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики»
Проблема «иноагентов» ставилась перед Конституционным Судом в 2014 году. В постановлении от 8 апреля 2014 года № 10-П Суд поддержал государство и не признал неконституционным положения об иноагентах. Однако сделал важную оговорку: деятельность в области науки не может считаться политической, какими бы ни были источники финансирования. Решения и правовые позиции Конституционного Суда носят обязательный характер и должны быть исполнены. Ни законодатель, ни кто-либо ещё, не может путём принятия новых законов преодолевать решения и позиции КС.
С 2014 года прошло практически 10 лет, но за всё это время законодатель не сделал ничего, чтобы исполнить это постановление, защитив научную деятельность. Более того, принятый в 2022 году Закон об иностранном влиянии ещё больше ухудшил положение некоммерческих организаций: чтобы стать иноагентом достаточно лишь «иностранного влияния», даже если нет иностранного финансирования. Научная деятельность также не защищена, а дефиниция «политической деятельности» просто механически перенесена в новый закон.
Как оказалось, проблема не только в том, что законодатель отказался игнорировать решения Конституционного Суда, но и сам Конституционный Суд. В определении по делу Института Суд даже не упомянул проблему неисполнения собственного решения, не обратив никакого внимания. Текст отказного определения просто копирует часть текста постановления 8 апреля 2014 года № 10-П, однако без связи и контекста с аргументами жалобы. Формальный подход привёл к тому, что СМИ стало некорректно передавать информацию о деле Института, придавая решению КС отсутствующую смысловую нагрузку.
В следующей части жалобы разбираемся в проблеме неисполнения.
С 2014 года прошло практически 10 лет, но за всё это время законодатель не сделал ничего, чтобы исполнить это постановление, защитив научную деятельность. Более того, принятый в 2022 году Закон об иностранном влиянии ещё больше ухудшил положение некоммерческих организаций: чтобы стать иноагентом достаточно лишь «иностранного влияния», даже если нет иностранного финансирования. Научная деятельность также не защищена, а дефиниция «политической деятельности» просто механически перенесена в новый закон.
Как оказалось, проблема не только в том, что законодатель отказался игнорировать решения Конституционного Суда, но и сам Конституционный Суд. В определении по делу Института Суд даже не упомянул проблему неисполнения собственного решения, не обратив никакого внимания. Текст отказного определения просто копирует часть текста постановления 8 апреля 2014 года № 10-П, однако без связи и контекста с аргументами жалобы. Формальный подход привёл к тому, что СМИ стало некорректно передавать информацию о деле Института, придавая решению КС отсутствующую смысловую нагрузку.
В следующей части жалобы разбираемся в проблеме неисполнения.
Постановление Конституционного Суда от 8 апреля 2014 года № 10-П не было исполнено
Конституционный Суд в Постановлении от 8 апреля 2014 года № 10-П указывал, что деятельность в области науки не относится к политической деятельности, а значит, «какими бы ни были источники денежных и иных материальных средств некоммерческих организаций, если цели их деятельности не выходят за рамки указанных областей, они не могут считаться выполняющими функции иностранного агента». Позиция Конституционного Суда о недопустимости признания научной деятельности политической является общеобязательной для органов государственной власти. Следовательно, законодатель, внося изменения в законодательство об иноагентах, обязан учитывать позицию Конституционного Суда о нераспространении на научные организации законодательства об иноагентах и вытекающих из такого законодательства критериев. Иными словами, законодатель должен был исполнить постановление от 8 апреля 2014 года № 10-П, принимая такие законы (или закон), которые бы защищали научные организации от включения в реестр иноагентов.
Статья 79 (часть 2) Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» устанавливает, что правовые позиции Конституционного Суда являются окончательными, имеющими общеобязательное значение, и не могут быть преодолены повторным принятием того же акта, признанного ранее неконституционным[1]. Несмотря на то, что в данной норме упоминается только постановление Конституционного Суда о признании акта неконституционным, эта норма не может толковаться как право законодателя игнорировать изложенные в решениях позиции. Законодатель не может искусственно преодолеть позиции Конституционного Суда, который возложил на него обязательства защищать свободу научного творчества и научные организации, маскируя нарушение конституционных прав и свобод изменением нормы и создавая внешние формальные препятствия для их потенциального рассмотрения в Конституционном Суде.
Игнорирование законодателем позиций Конституционного Суда при регулировании деятельности иноагентов, а также выявленного Конституционным Судом конституционно-правового смысла положений о деятельности организаций в области науки, – особенно когда законодатель механически переносит в новый закон норму, толкование которой уже давал Конституционный Суд и указывал на её дефектность, –означало бы необязательность решений Конституционного Суда, его позиций, а также возможность преодоления юридической силы решений, что вступало бы в противоречие со статьёй 125 Конституции, а также статьёй 79 (частей 2 и 3) Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
В постановлении от 14 мая 2012 года № 11-П Конституционный Суд, оценивая конституционность нормативного акта, указал, что «хотя и выявил в нем некоторые дефекты конституционно-правового характера, могущие в определенных ситуациях послужить предпосылкой для нарушения конституционно значимых ценностей, включая права и свободы человека и гражданина, но тем не менее, руководствуясь принципом разумной сдержанности, не признал их достаточным основанием для вывода о несоответствии рассматриваемого нормативного акта Конституции Российской Федерации и счел необходимым обратиться к законодателю с поручением устранить указанные недостатки (абз. 3, п. 5 мотив. ч.).». Аналогично в постановлении от 8 апреля 2014 года № 10-П Конституционный Суд также не признал не соответствующими Конституции положения закона о некоммерческих организациях об иноагентах, однако указал на недопустимость включения в реестр иноагентов тех организаций, которые занимаются научной деятельностью и получают иностранное финансирование. В постановлении от 7 ноября 2012 года № 24-П Конституционный Суд подчеркнул, что выявленный им конституционно-правовой смысл законоположений исключает любое иное его истолкование и не может быть преодолён законодателем посредством принятия акта с тем истолкованием, которое ранее было признано не соответствующим Конституции.
С 2014 года по настоящее время (за 9 лет) законодателем не было сделано ничего, чтобы должным образом разграничить политическую и научную деятельность, уточнить дефиницию политической деятельности и её критерии, тем самым защитив научные организации и исполнив решение Конституционного Суда. Законодательное регулирование деятельности иноагентов, введённое в 2020-м году, а также сложившаяся правоприменительная практика за 2020-2022 гг. полностью игнорируют позицию Конституционного Суда, включая в реестр иноагентов те организации, деятельность которых ограничивается деятельностью в области науки.
По сравнению с тем регулированием, которое рассматривал Конституционный Суд в постановлении от 8 апреля 2014 года № 10-П, закон о некоммерческих организациях существенно изменился в сторону ещё большей правовой неопределённости, непредсказуемости и нестабильности. «Уточнённая» оговорка в Законе об иностранном влиянии уточняет, что деятельность в области науки не может быть признана политической, «если соответствующая деятельность не противоречит национальным интересам Российской Федерации, основам публичного правопорядка Российской Федерации, иным ценностям, защищаемым Конституцией Российской Федерации». Таким образом, закон об иностранном влиянии допускает, что и научная деятельность может быть признана политической, что полностью противоречит позиции Конституционного Суда из Постановления от 8 апреля 2014 года № 10-П, согласно которой научная деятельность a priori не может быть признана политической.
Таким образом, постановление Конституционного Суда от 8 апреля 2014 года № 10-П не исполнено, а законодатель, принимая закон об иностранном влиянии, фактически преодолел позицию Конституционного Суда и не выполнил возложенные на него Конституцией и Конституционным Судом обязательства.
[1] Данная позиция более развёрнуто присутствует и в практике Конституционного Суда Российской Федерации: постановления от 16 июня 1998 года № 19-П, от 27 января 2004 года № 1-П.
Статья 79 (часть 2) Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» устанавливает, что правовые позиции Конституционного Суда являются окончательными, имеющими общеобязательное значение, и не могут быть преодолены повторным принятием того же акта, признанного ранее неконституционным[1]. Несмотря на то, что в данной норме упоминается только постановление Конституционного Суда о признании акта неконституционным, эта норма не может толковаться как право законодателя игнорировать изложенные в решениях позиции. Законодатель не может искусственно преодолеть позиции Конституционного Суда, который возложил на него обязательства защищать свободу научного творчества и научные организации, маскируя нарушение конституционных прав и свобод изменением нормы и создавая внешние формальные препятствия для их потенциального рассмотрения в Конституционном Суде.
Игнорирование законодателем позиций Конституционного Суда при регулировании деятельности иноагентов, а также выявленного Конституционным Судом конституционно-правового смысла положений о деятельности организаций в области науки, – особенно когда законодатель механически переносит в новый закон норму, толкование которой уже давал Конституционный Суд и указывал на её дефектность, –означало бы необязательность решений Конституционного Суда, его позиций, а также возможность преодоления юридической силы решений, что вступало бы в противоречие со статьёй 125 Конституции, а также статьёй 79 (частей 2 и 3) Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».
В постановлении от 14 мая 2012 года № 11-П Конституционный Суд, оценивая конституционность нормативного акта, указал, что «хотя и выявил в нем некоторые дефекты конституционно-правового характера, могущие в определенных ситуациях послужить предпосылкой для нарушения конституционно значимых ценностей, включая права и свободы человека и гражданина, но тем не менее, руководствуясь принципом разумной сдержанности, не признал их достаточным основанием для вывода о несоответствии рассматриваемого нормативного акта Конституции Российской Федерации и счел необходимым обратиться к законодателю с поручением устранить указанные недостатки (абз. 3, п. 5 мотив. ч.).». Аналогично в постановлении от 8 апреля 2014 года № 10-П Конституционный Суд также не признал не соответствующими Конституции положения закона о некоммерческих организациях об иноагентах, однако указал на недопустимость включения в реестр иноагентов тех организаций, которые занимаются научной деятельностью и получают иностранное финансирование. В постановлении от 7 ноября 2012 года № 24-П Конституционный Суд подчеркнул, что выявленный им конституционно-правовой смысл законоположений исключает любое иное его истолкование и не может быть преодолён законодателем посредством принятия акта с тем истолкованием, которое ранее было признано не соответствующим Конституции.
С 2014 года по настоящее время (за 9 лет) законодателем не было сделано ничего, чтобы должным образом разграничить политическую и научную деятельность, уточнить дефиницию политической деятельности и её критерии, тем самым защитив научные организации и исполнив решение Конституционного Суда. Законодательное регулирование деятельности иноагентов, введённое в 2020-м году, а также сложившаяся правоприменительная практика за 2020-2022 гг. полностью игнорируют позицию Конституционного Суда, включая в реестр иноагентов те организации, деятельность которых ограничивается деятельностью в области науки.
По сравнению с тем регулированием, которое рассматривал Конституционный Суд в постановлении от 8 апреля 2014 года № 10-П, закон о некоммерческих организациях существенно изменился в сторону ещё большей правовой неопределённости, непредсказуемости и нестабильности. «Уточнённая» оговорка в Законе об иностранном влиянии уточняет, что деятельность в области науки не может быть признана политической, «если соответствующая деятельность не противоречит национальным интересам Российской Федерации, основам публичного правопорядка Российской Федерации, иным ценностям, защищаемым Конституцией Российской Федерации». Таким образом, закон об иностранном влиянии допускает, что и научная деятельность может быть признана политической, что полностью противоречит позиции Конституционного Суда из Постановления от 8 апреля 2014 года № 10-П, согласно которой научная деятельность a priori не может быть признана политической.
Таким образом, постановление Конституционного Суда от 8 апреля 2014 года № 10-П не исполнено, а законодатель, принимая закон об иностранном влиянии, фактически преодолел позицию Конституционного Суда и не выполнил возложенные на него Конституцией и Конституционным Судом обязательства.
[1] Данная позиция более развёрнуто присутствует и в практике Конституционного Суда Российской Федерации: постановления от 16 июня 1998 года № 19-П, от 27 января 2004 года № 1-П.
