Проблема дискриминации:
почему статус иноагента приводит
к дискриминации научных организаций?
←Судебная практика
почему статус иноагента приводит
к дискриминации научных организаций?
←Судебная практика
Настоящий материал (информация) произведён, распространён или направлен иностранным агентом Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики» либо касается деятельности иностранного агента Автономная некоммерческая организация «Институт права и публичной политики»
Российская Конституция в статье 19 закрепляет принцип равенства и запрещает любые формы дискриминации. В нашем деле это означает, что государство не может создавать искусственные преимущества одним организациям перед другими, а сами научные организации равны между собой, в том числе, в своём праве получать иностранное финансирование. Например, распространённая практика – в форме исследовательских грантов. Даже сейчас российские государственные вузы могут беспрепятственно получать иностранное финансирование без каких-либо рисков включения в реестр иноагентов, а практика сотрудничества между ними и зарубежными организациями существует достаточно давно.
Однако это правило не срабатывает с иностранным финансированием независимых некоммерческих организаций: один лишь факт иностранного финансирования для них, независимо от размера, приводит к включению в реестр иноагентов, а значит и к умалению и ограничению прав. В то время как единственным критерием, который спасает государственные вузы от «иноагентства» – их близость к государству.
Сам по себе критерий иностранного финансирования не является объективным, разумным и достаточным для введения дифференциации между научными организациями, он вводит необоснованные и необъективные различия между ними, а значит является дискриминационным. В этой части жалобы Института мы обращаемся к принципу равенства, проблемам иностранного финансирования, допустимых критериев для ограничения прав, а также к сравнительно-правовому аспекту.
Однако это правило не срабатывает с иностранным финансированием независимых некоммерческих организаций: один лишь факт иностранного финансирования для них, независимо от размера, приводит к включению в реестр иноагентов, а значит и к умалению и ограничению прав. В то время как единственным критерием, который спасает государственные вузы от «иноагентства» – их близость к государству.
Сам по себе критерий иностранного финансирования не является объективным, разумным и достаточным для введения дифференциации между научными организациями, он вводит необоснованные и необъективные различия между ними, а значит является дискриминационным. В этой части жалобы Института мы обращаемся к принципу равенства, проблемам иностранного финансирования, допустимых критериев для ограничения прав, а также к сравнительно-правовому аспекту.
Статус иноагента приводит к дискриминации научных организаций
Статья 19 (части 1 и 2) Конституции закрепляют равенство всех перед законом и судом, а также запрет любых форм дискриминации. Конституционный Суд указывал, что принцип равенства также означает запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания[1].
При рассмотрении вопроса о дискриминации необходимо последовательно установить: во-первых, наличие неравного обращения (то есть различий в правах лиц, которые относятся к одной категории), во-вторых, наличия разумных и объективных оснований для такого неравного обращения.
Нарушение статьи 19 (частей 1 и 2) Конституции проявляется в том, что закон позволяет включать в реестр иноагентов научные организации, руководствуясь одним лишь признаком иностранного финансирования.
Как уже указывалось, в соответствии со своим уставом Институт права и публичной политикой является автономной некоммерческой организацией, которая занимается деятельностью в области науки. В той же мере научной деятельностью занимаются и другие научные организации, в частности, МГУ, ИЗиСП, НИУ «ВШЭ», а также ИГП РАН. Иными словами, Институт права и публичной политики, а также данные организации принадлежат к одной и той же категории научных организаций.
Единственным критерием, который позволяет разграничить научную деятельность Института и других научных организаций (и, как следствие, умалять права научных организаций-иноагентов) – является иностранное финансирование Института. В таком случае некоммерческие организации, получающие государственное (бюджетное) финансирование оказываются в более привилегированном положении по сравнению с другими некоммерческими организациями, которые таким финансированием не обладают, но также занимаются наукой. Это означает, что заниматься научной деятельностью без риска включения в реестр иноагентов разрешено только тем организациям, деятельность которых санкционируется государством или зависит от него.
Сам по себе критерий иностранного финансирования не является объективным, разумным и достаточным для введения дифференциации между научными организациями: организации должны иметь равное право на осуществление научной деятельности и на доступ к финансовой поддержке, в том числе в виде зарубежных исследовательских грантов. Вместе с тем бюджетные научные организации также могут получать зарубежные гранты, то есть иностранное финансирование. Практика получения иностранных исследовательских грантов существует в Российской Федерации достаточно давно, например, ряд её аспектов регулируется Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 июня 2008 года № 485[2]. Среди научных организаций с бюджетной формой финансирования достаточно распространена также совместная работа с другими международными образовательными и научными структурами, предполагающая зарубежное финансирование или софинансирование.
Следовательно, основанием для включения в реестр иноагентов служит факт не только получения иностранного финансирования, а его получения независимыми от государства научными организациями: научные организации, которые осуществляют свою деятельность благодаря государственному финансированию могут свободно получать иностранное финансирование без риска включения в реестр иноагентов. Иными словами, права независимых научных организаций могут обременяться статусом иноагента лишь на основании получения ими иностранного финансирования, в то время как другие научные организации могут свободно осуществлять свою научно-исследовательскую деятельность без таких ограничений. Также отметим, что использование одного лишь не точного и никем не проверяемого по существу критерия политической деятельности без иностранного финансирования, как допускает действующий закон об иностранном влиянии, не может быть достаточным для включения в реестр иноагентов и умаления или ограничения прав. Аналогично критерий иностранного финансирования без критерия политической деятельности также не является конституционно допустимым и пригодным.
Более того, государственные органы заказывают у научных организаций заключения и рекомендации, которые в соответствии с законами о некоммерческих организациях и иностранном влиянии могут рассматриваться в качестве политической деятельности. Бюджетные организации также регулярно проводят научные конференции, круглые столы, дебаты и дискуссии, на которых озвучиваются рекомендации, предложения и заключения для органов государственной власти. Тем не менее правоприменитель не определяет эту деятельность в качестве политической, даже несмотря на наличие у бюджетных научных организаций иностранного финансирования в виде грантов. Таким образом, даже наличие двух критериев законодательства об иноагентах – иностранного финансирования и политической деятельности – не позволяет включать в реестр иноагентов научные организации с государственным (бюджетным) финансированием.
Закон при этом не связывает использование иностранного финансирования – в качестве основания признания иноагентом – исключительно с его предназначением для политических целей, иными словами, стигматизируется не иностранное финансирование для политики, а иностранное финансирование вообще. Организация может быть включена в реестр иноагентов как при минимальной, так и при существенной доле иностранной помощи. Зарубежная практика в отношении иноагентов основывается на иных подходах, например, в Израиле при определении «иностранных агентов» исходят из того, что для признания организации иноагентом сумма иностранного пожертвования должна превышать 20 000 шекелей (512 286,11 рублей), а в Венгрии размер иностранного финансирования должен превышать сумму в 7 200 000 форинтов (1 904 896,13 рублей) в течение года. Таким образом, используется соразмерный и более дифференцированный подход[3].
В данном случае критерий иностранного финансирования применяется в отношении научных организаций произвольно и избирательно, что позволяет говорить о дискриминации. Таким образом, статус иноагента вводит необоснованные и необъективные различия между организациями, которые относятся к одной и той же категории – к научным организациям. Разумные обоснования и оправдания такого произвольного подхода отсутствуют, что позволяет констатировать нарушение статьи 19 (частей 1 и 2) Конституции.
[1] Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 2006 года № 7-П, от 5 апреля 2007 года № 5-П, от 16 июля 2007 года № 12-П, от 25 марта 2008 года № 6-П, от 26 февраля 2010 года № 4-П
[2] Постановление Правительства Российской Федерации от 28 июня 2008 года № 485 «О перечне Международных и иностранных организаций, получаемые налогоплательщиками гранты (безвозмездная помощь) которых не подлежат налогообложению и не учитываются в целях налогообложения в доходах российских организаций - получателей грантов» URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_78003/
[3] Подробнее сравнительно-правовой аспект изложен в Приложении № 2 к настоящей жалобе.
При рассмотрении вопроса о дискриминации необходимо последовательно установить: во-первых, наличие неравного обращения (то есть различий в правах лиц, которые относятся к одной категории), во-вторых, наличия разумных и объективных оснований для такого неравного обращения.
Нарушение статьи 19 (частей 1 и 2) Конституции проявляется в том, что закон позволяет включать в реестр иноагентов научные организации, руководствуясь одним лишь признаком иностранного финансирования.
Как уже указывалось, в соответствии со своим уставом Институт права и публичной политикой является автономной некоммерческой организацией, которая занимается деятельностью в области науки. В той же мере научной деятельностью занимаются и другие научные организации, в частности, МГУ, ИЗиСП, НИУ «ВШЭ», а также ИГП РАН. Иными словами, Институт права и публичной политики, а также данные организации принадлежат к одной и той же категории научных организаций.
Единственным критерием, который позволяет разграничить научную деятельность Института и других научных организаций (и, как следствие, умалять права научных организаций-иноагентов) – является иностранное финансирование Института. В таком случае некоммерческие организации, получающие государственное (бюджетное) финансирование оказываются в более привилегированном положении по сравнению с другими некоммерческими организациями, которые таким финансированием не обладают, но также занимаются наукой. Это означает, что заниматься научной деятельностью без риска включения в реестр иноагентов разрешено только тем организациям, деятельность которых санкционируется государством или зависит от него.
Сам по себе критерий иностранного финансирования не является объективным, разумным и достаточным для введения дифференциации между научными организациями: организации должны иметь равное право на осуществление научной деятельности и на доступ к финансовой поддержке, в том числе в виде зарубежных исследовательских грантов. Вместе с тем бюджетные научные организации также могут получать зарубежные гранты, то есть иностранное финансирование. Практика получения иностранных исследовательских грантов существует в Российской Федерации достаточно давно, например, ряд её аспектов регулируется Постановлением Правительства Российской Федерации от 28 июня 2008 года № 485[2]. Среди научных организаций с бюджетной формой финансирования достаточно распространена также совместная работа с другими международными образовательными и научными структурами, предполагающая зарубежное финансирование или софинансирование.
Следовательно, основанием для включения в реестр иноагентов служит факт не только получения иностранного финансирования, а его получения независимыми от государства научными организациями: научные организации, которые осуществляют свою деятельность благодаря государственному финансированию могут свободно получать иностранное финансирование без риска включения в реестр иноагентов. Иными словами, права независимых научных организаций могут обременяться статусом иноагента лишь на основании получения ими иностранного финансирования, в то время как другие научные организации могут свободно осуществлять свою научно-исследовательскую деятельность без таких ограничений. Также отметим, что использование одного лишь не точного и никем не проверяемого по существу критерия политической деятельности без иностранного финансирования, как допускает действующий закон об иностранном влиянии, не может быть достаточным для включения в реестр иноагентов и умаления или ограничения прав. Аналогично критерий иностранного финансирования без критерия политической деятельности также не является конституционно допустимым и пригодным.
Более того, государственные органы заказывают у научных организаций заключения и рекомендации, которые в соответствии с законами о некоммерческих организациях и иностранном влиянии могут рассматриваться в качестве политической деятельности. Бюджетные организации также регулярно проводят научные конференции, круглые столы, дебаты и дискуссии, на которых озвучиваются рекомендации, предложения и заключения для органов государственной власти. Тем не менее правоприменитель не определяет эту деятельность в качестве политической, даже несмотря на наличие у бюджетных научных организаций иностранного финансирования в виде грантов. Таким образом, даже наличие двух критериев законодательства об иноагентах – иностранного финансирования и политической деятельности – не позволяет включать в реестр иноагентов научные организации с государственным (бюджетным) финансированием.
Закон при этом не связывает использование иностранного финансирования – в качестве основания признания иноагентом – исключительно с его предназначением для политических целей, иными словами, стигматизируется не иностранное финансирование для политики, а иностранное финансирование вообще. Организация может быть включена в реестр иноагентов как при минимальной, так и при существенной доле иностранной помощи. Зарубежная практика в отношении иноагентов основывается на иных подходах, например, в Израиле при определении «иностранных агентов» исходят из того, что для признания организации иноагентом сумма иностранного пожертвования должна превышать 20 000 шекелей (512 286,11 рублей), а в Венгрии размер иностранного финансирования должен превышать сумму в 7 200 000 форинтов (1 904 896,13 рублей) в течение года. Таким образом, используется соразмерный и более дифференцированный подход[3].
В данном случае критерий иностранного финансирования применяется в отношении научных организаций произвольно и избирательно, что позволяет говорить о дискриминации. Таким образом, статус иноагента вводит необоснованные и необъективные различия между организациями, которые относятся к одной и той же категории – к научным организациям. Разумные обоснования и оправдания такого произвольного подхода отсутствуют, что позволяет констатировать нарушение статьи 19 (частей 1 и 2) Конституции.
[1] Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июня 2006 года № 7-П, от 5 апреля 2007 года № 5-П, от 16 июля 2007 года № 12-П, от 25 марта 2008 года № 6-П, от 26 февраля 2010 года № 4-П
[2] Постановление Правительства Российской Федерации от 28 июня 2008 года № 485 «О перечне Международных и иностранных организаций, получаемые налогоплательщиками гранты (безвозмездная помощь) которых не подлежат налогообложению и не учитываются в целях налогообложения в доходах российских организаций - получателей грантов» URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_78003/
[3] Подробнее сравнительно-правовой аспект изложен в Приложении № 2 к настоящей жалобе.
