Статья 55 (часть 2) Конституции устанавливает, что в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина. Это означает, что существо основного права не может быть затронуто ни при каких условиях. Установление такого рода крайне затруднительных порядков, условий, сроков и процедур реализации конституционных прав и свобод фактически делает её невозможной и слишком обременительной для носителя права, а значит, является способом умаления права^[1]. К умалению права и его содержания (ядра) также относятся ситуации, при которых условия реализации такого права доведены до того состояния, когда они становятся безразличны для всех индивидов, либо для существенной их части, либо для жизни в обществе в целом. Умаление может осуществляться путём, во-первых, сужения пределов прав и свобод, как они зафиксированы в Конституции, во-вторых, уменьшения материального содержания прав и свобод, в-третьих, минимизации гарантий прав и свобод, и, наконец, создания таких процедур, которые сводят на нет сами права и свободы^[2].

В отличие от ограничений, которые лишь устанавливают условия и пределы реализации конкретного права, умаление права означает посягательство на само право, его существо как таковое. Запрет умаления права содержится и в других публичных порядках. Основной закон Германии в статье 19 (2) устанавливает, что существо основного права ни в коем случае не может быть затронуто, Конституция Швейцарии закрепляет, что принципиальное содержание основных прав неприкосновенно (часть 3 статьи 36), а из Конституции Венгрии следует, что даже ограничения права следует достигать исключительно при сохранении существенного содержания основного права (абзац 2 параграфа 8 Конституции Венгрии). Аналогичные нормы, защищающие существо права, содержатся в конституциях других государств, например, включают запрет нарушения (часть 4 статьи 31 Конституции Польши) и искажения (статья 11 Конституции Эстонии) существа ограничиваемых прав, указывают на необходимость сохранения объёма и неизменной сущности конституционных положений (часть 3 статьи 18 Конституции Португалии).

Основное содержание (ядро) свободы научного творчества и свободы объединений – это те способности или возможности действий, без которых эти свободы перестают быть свободой как таковой, становясь слишком обременительными для носителей этой свободы. Возможность беспрепятственно заниматься научной деятельностью, а также распространять научные материалы, обращаться в государственные органы, включая подачу заключений в Конституционный Суд, относится к самому существу конституционной свободы научного творчества.

Включенная в реестр иноагентов, некоммерческая организация обретает ряд важных обязанностей, среди которых – на регулярной основе отчитываться о своей деятельности перед государством, предоставлять сведения о всех проведённых мероприятиях, адресах, руководящих органах и так далее (пункт 1 части 8 статьи 9 Закона об иностранном влиянии). Порядок, форма и содержание отчётов не регулируется законом и устанавливается исключительно Минюстом России. В течение года организации-иноагенты должны сдавать более 8 содержательных отчётов: 4 раза в год (ежеквартально) финансовый отчет, 1 раз в год – обязательный аудит, 2 раза в год – отчет по содержательной части и персональному составу, 1 отчёт раз в год о реализованных проектах, а если организация планирует новый проект и мероприятие, то она обязана уведомить о них Минюст не менее чем за 2 месяца до начала таких мероприятий. В случае, если проект или мероприятие не состоялись, организация всё равно должна уведомить Минюст с указанием причин, по которым они не состоялись. При этом закон не освобождает организацию и от других обычных отчётов некоммерческой организации. Суммарно организации-иноагенты должны подавать около 10-12 подробных и содержательных отчетов ежегодно, не исключая при этом регулярные проверки Минюста.

Вместо реализации тех целей, для которых создавалась организация, она вынуждена тратить существенное время на выполнение всех требований по отчётности, что ложится непосильным бременем на некоммерческие организации и её сотрудников: чтобы подать в Минюст около 10-12 подробных и содержательных отчетов, каждый сотрудник должен отвлекаться от своей текущей деятельности, затрачивая на подготовку отчётов существенную часть своего рабочего времени. Организация также могла бы нанять отдельного сотрудника, который занимается отчётами, однако это бы означало значительные финансовые расходы, включая социальные обязательства, и было бы бременем для научной организации. Кроме подачи отчётов, организации должны маркировать любую свою деятельность как «иноагентскую», размещая соответствующие «предупреждения». Это требование также слишком обременительно для научных организаций: они вынуждены размещать «маркировку» на своих научных изданиях, журналах или иных материалах. Такая «маркировка», с учётом её размеров, требует дополнительной печатной площади, а значит, и дополнительных финансовых расходов. Для независимой и негосударственной научной организации такие расходы являются существенными.

В результате требования «маркировки» и отчётности выполняются в ущерб научной деятельности некоммерческой организации, а также выступают юридическим препятствием в реализации её прав и свобод, которые осложняют процесс осуществления организацией своих правовых возможностей^[3]. Условия маркировки и отчётности требуют от научной организации дополнительных, пусть и предусмотренных законом, но необъективных, несоразмерных и неразумных, материально-технических, временных, финансовых и иных затрат, а главное, необходимость осуществления научной организацией таких действий, которые не связаны с природой самого её права на свободу научной деятельности, является необоснованной и излишней.

Таким образом, статус иноагента для научной организации приводит к сокращению коллективных институциональных возможностей организации, делает конституционные права и свободы организации слишком обременительными. Иными словами, организации проще «избавиться» от реализации своей свободы и закрыть саму организацию, чем продолжать свою деятельность, следовательно, содержание (ядро) права утрачивается. С учётом того, что неопределённость в дефиниции политической деятельности в большей мере касается деятельности научных организаций социально-гуманитарной направленности, умалению подвергается их конституционная свобода научного творчества (статья 44 (часть 1) Конституции). Вместе с ней умаляются также свобода слова, право свободно производить и распространять информацию (статья 29, части 1 и 3, Конституции), право обращаться в государственные органы (статья 33 Конституции), а также нарушаются гарантии идеологического многообразия (статья 13, часть 1, Конституции), поскольку свобода научного творчества невозможна без плюрализма. Иными словами, умаление свободы научного творчества неизбежно влечёт и нарушение статьи 13 (часть 1) Конституции.

Венецианская комиссия в своих экспертных заключениях многократно указывала, что обеспечение прозрачности деятельности организации не может само по себе быть законной целью существенного обременения прав организации, более того, обязательство по раскрытию информации может быть оправдано только в отношении акторов политической деятельности – политических партий и лоббистов и не может применяться автоматически ко всем объединениям^[4].

Требование регулярной и всеобъемлющей отчётности должно иметь место лишь в случае несоблюдения требований к отчётности или наличия достаточных оснований подозревать, что допущены серьёзные нарушения. Подобная отчётность организаций не должна быть регулярной и проводиться без существенных оснований или судебного разрешения. Обратное будет означать, что деятельность общественной организации будет направлена исключительно на отчётность, а не на существо собственной деятельности^[5].

Конституционный Суд в постановлении от 15 июля 1999 года № 11-П указывал, что санкции, которые ставят под угрозу дальнейшую деятельность предпринимателей, лишая их дохода (прибыли) и имущества, чрезмерно ограничивают свободу предпринимательства, а значит – умаляют конституционные права и свободы. В постановлении от 1 февраля 2005 года № 1-П по вопросу о регистрации политических партий Конституционный Суд подчёркивал, что критерии их создания приобретают неконституционный характер в том случае, если результатом применения таких критериев окажется невозможность реального осуществления конституционного права на объединение. Так и чрезмерные обременения деятельности научной организации не просто препятствуют свободному осуществлению её научной деятельности, но и ставят под угрозу её дальнейшее существование, делают реализацию этого права чрезмерно затруднительной.

Аналогичная проблема умаления права поднималась и в практике зарубежных органов конституционной юстиции, например, Конституционный Суд Испании указывал, что под «существенным содержанием» понимается та часть содержания права, без которой это право просто утрачивает свою особенность^[6]. Анализируя идею «сущностного содержания» права, Конституционный Суд Испании также отмечал, что эта часть содержания права абсолютно необходима для того, чтобы юридически охраняемые интересы, дающие жизнь праву, действительно, конкретно и действенно защищались: право не может подвергаться таким ограничениям, которые делают его непрактичным, чрезвычайно усложняют его реализацию или лишают необходимой защиты^[7].

Отметим, что последствия включения в реестр иноагентов не являются ограничениями права в понимании части 3 статьи 55 Конституции: обременения свобод Института нарушают само существо (содержание) его конституционных свобод, в особенности свободы научного творчества и делает фактически невозможной реализацию этой свободы в полной мере. В условиях, когда умаляются права и свободы, проверка на пропорциональность невозможна: в данном случае конституционность вводимых мер требует проверки не обременительных процедур и «пошагового» теста на их пропорциональность, а содержания самого по себе признания научной деятельности политической как несовместимого с целым рядом конституционных прав и свобод.

Иными словами, оценка на соразмерность в данном случае не может иметь места, поскольку основное содержание права уже нарушено. В данном случае не имеет совершенно никакого значения, была ли у государства убедительная причина для наложения подобных обременений или является ли это обременение наименьшим из возможных: смысл и содержание конституционных прав и свобод не отменимы ни при каких условиях.

Однако обременяемые права на объединение и на свободу научного творчества не существуют сами по себе и нарушают также права тех, кто занимается реализацией свободы научных исследований.

Во-первых, нарушаются права экспертов и специалистов в области социально-гуманитарных наук. Это значит, что все обременения (умаления) прав научной организации неизбежно обременяют (умаляют) и права тех, кто занят в научной деятельностью, то есть автоматически умаляется и право каждого свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию (статья 37 (часть 1) Конституции). Конституционный Суд в Постановлении от 24 октября 1996 г. № 17-П уже указывал, что правом на обращение с конституционной жалобой обладают как общественные объединения, так и граждане, являющиеся их участниками, в случаях нарушения прав самого объединения, подчеркивая неразрывную связь между нарушением прав общественного объединения и нарушением прав лиц, являющихся его членами: нарушение прав подобных организаций вынужденно приводит и к нарушению прав лиц, являющихся их сотрудниками и осуществляющих трудовую деятельность в рамках реализации целей общественных объединений. В результате умаляется право свободно осуществлять свою профессиональную деятельность – в частности деятельность юриста в сфере конституционного права, что непосредственно нарушает статью 37 (часть 1) Конституции.

Во-вторых, также затрагиваются права других лиц и организаций, занятых в научной деятельности. Законодательство обязывает, в том числе под угрозой штрафных санкций (статья 13.15 (часть 2) КоАП), при цитировании материалов указывать, что такие материалы изготовлены соответствующими иноагентами. Например, научные издательства также должны расходовать существенную часть печатной площадки для упоминания того, что они ссылаются на материал иноагентов или публикуют его. Редакционные требования научных журналов исключают возможность добавления какой-либо дополнительной информации об «иноагентском» статусе организации. Кроме расходов на печатную площадь, другие учёные-исследователи и научные организации несут риски включения в реестр иноагентов, так как правоприменение относит к политической деятельности также распространение материалов иноагентов^[8]. Указанные риски также приводят к резкому уменьшению цитируемости таких материалов, снижается и публикационная активность, выступающая одним из показателей эффективности научной деятельности. От последней, как правило, зависит оплата труда лиц, занятых в науке, а значит, и их существование. Следовательно, обременения касаются как права самой научной организации-иноагента, так и других лиц, которые с ней сотрудничают. Статус иноагента у научной организации как бы изолирует её от научных контактов внутри России.

Таким образом, умаление свободы научного творчества и прав научной организации неизбежно приводит к ограничению прав и свобод неограниченного круга лиц. Вместе с тем такие ограничения не следуют из закона об иностранном влиянии или любого другого федерального закона, как того требует статья 55 (часть 3) Конституции. Это означает, что существующие фактические ограничения научной деятельности иных лиц не были введены федеральным законом, однако продолжают применяться к этим лицам. Последствия таких ограничений непредсказуемы и не имеют чётких пределов.

Оспариваемые положения также подрывают конституционные гарантии свободы научной деятельности, поддерживаемые на международном уровне. В соответствии со статьёй 27 Всеобщей декларации прав человека каждый человек, имеет, помимо прочего, право участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами (часть 1), а согласно статье 8 Декларации и Программе действий в области культуры мира^[9] ключевая роль в распространении культуры мира принадлежит также и тем, кто занимается научной, философской, творческой и художественной деятельностью, работникам гуманитарной сферы, а также неправительственным организациям. Российская Федерация как правопродолжатель и правопреемник Союза ССР, ратифицировавшего Всеобщую декларацию прав человека, связана международно-правовыми обязательствами, вытекающими из Декларации. Связанные со статусом иноагента ограничения научной деятельности, препятствующие её осуществлению, девальвируют права и гарантии, закреплённые на уровне Организации Объединённых Наций. В соответствии со статьёй 15 (часть 4) Конституции общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью её правовой системы, а если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Согласно статье 17 (часть 1) Конституции, в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией.


^[1] Краснов М. А. Некоторые аспекты проблемы ограничения конституционных прав (на примере экономических прав) // Сравнительное конституционное обозрение. 2013. № 1. С. 82-93, с. 85.

^[2] Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. В.Д.Зорькина, Л.В.Лазарева. М.: Эксмо, 2009. С. 492

^[3] Панченко В. Ю. Неправомерные ограничения прав человека и юридические препятствия в их реализации: распознавание и преодоление / В. Ю. Панченко, К. С. Шушпанов // Евразийский юридический журнал. – 2015. – № 8(87). – С. 265-270, 267.

^[4] Заключение Венецианской комиссии № 1014/2020 от 6 июля 2021 года о соответствии международным стандартам в области прав человека ряда законопроектов о внесении изменений в законодательство об «иностранных агентах», направленных на рассмотрение в Государственную Думу Российской Федерации с 10 по 23 ноября 2020 года URL: https://academia.ilpp.ru/zaklyucheniya-venetsianskoj-komissii/rossiya-zaklyuchenie-1014-2020/ , а также Venice Commission. Report on funding of associations, 18 March 2019, CDL-AD(2019)002. § 80 URL: https://www.venice.coe.int/webforms/documents/?pdf=CDL-AD(2019)002-e

^[5] Рекомендация Комитета министров государствам-членам о правовом статусе неправительственных организаций в Европе. CM/Rec(2007)14. 10 октября 2007 года. URL: https://rm.coe.int/16802ec26f

^[6] Tribunal Constitucional de España. Sentencia 11/1981, 8 de abril de 1981.// BOE núm. 99, 25.04.1981. URL : https://hj.tribunalconstitucional.es/es-ES/Resolucion/Show/11

^[7] Sentencia del Tribunal Constitucional 11/1981, de 8 de abril // Boletin Oficial del Estado. № 25 de 25.04.1981. URL: https://hj.tribunalconstitucional.es/es-ES/Resolucion/Show/11#complete_resolucion&completa

^[8] Например, Владимир Пастухов был включён в реестр иноагентов за то, что распространял, в том числе с использованием современных информационных технологий, недостоверную информацию о принимаемых органами публичной власти решениях и проводимой ими политике, участвовал в создании для неограниченного круга лиц материалов иностранных агентов. Министерство юстиции Российской Федерации. О реестре иностранных агентов. URL: О реестре иностранных агентов :: Министерство юстиции Российской Федерации (minjust.gov.ru) https://minjust.gov.ru/ru/events/49495/

^[9] Принята резолюцией 53/243 Генеральной Ассамблеи от 13 сентября 1999 года.